Дата - И в мирное время есть место подвигу!
- Подробности
- Категория: Люди
- Опубликовано 28.04.2017 10:12
И в мирное время есть место подвигу!
26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС взорвался четвертый реактор. Сегодня по пальцам можно пересчитать тех, кто не знает подробностей этой страшной катастрофы: написаны книги, сняты художественные и документальные фильмы, много информации можно найти в Интернете… Но тогда, 31 год назад, все было иначе. Информация о взрыве была строго засекречена, и о том, что случилось в Припяти, точно не знал никто.
- Новость о том, что нужно срочно явиться в военкомат, застала меня в родном МСО обычным рабочим днем, - вспоминает Николай Иванович Терещенко.
В сентябре 1986 года ему был всего 21 год. Молодой человек не так давно вернулся из армии, женился, трудился…
- Расстроились, наверное, или не понимали, куда едете?
- Догадывался, но страха не было. О том, с чем мы столкнулись, поняли уже там, на станции.
- А отказаться было нельзя?
- Ну, что Вы? Тогда все воспитывались в духе патриотизма, под лозунгом «Кто, если не мы?». И струсить просто не имели права.
Кроме того, по словам ликвидатора, натура у него была та еще.
- В молодости меня так и тянуло на приключения, - признается Николай Иванович, - после армии я подавал рапорт для прохождения военной службы в Афганистане. Не сложилось. И тут такая удача – отправляют в Чернобыль. А это значило, что я нужен своей стране!
Дорога была долгой. Сначала поехали в Курск, где получили рабочую одежду. Оттуда на поезде в Киев и на электричке до Белой Церкви. Там уже рабочих пересаживали в крытые грузовики и везли в палаточный лагерь под Припятью.
- Приехали мы ночью. Сразу же прошло построение, на котором нам объяснили ситуацию, в которой мы оказались, и обрисовали фронт работ.
Ликвидатор не скрывает, что были среди них и те, кто впал в настоящую панику.
- Мы больше не чувствовали себя героями, которые нужны своей стране. Скорее, смертниками. Но ни один не отказался приступить к работе! – вспоминает Николай Иванович.
Еще: все ликвидаторы подписывали документ о неразглашении. То есть, вернувшись домой, они не имели права рассказывать о том, что видели и слышали в Чернобыле.
- А в чем заключалась Ваша работа?
- Сначала мы снимали слои зараженного грунта и вывозили в «могильники» радиоактивный мусор.
Позднее приступили к самой опасной части – ликвидаторам предстояло промыть щавелевой кислотой реакторы.
Реактор напоминал огромную цистерну, только установленную вертикально.
- Как нам объясняли, они набиты графитовыми стержнями – основным источником радиации, – вспоминает Николай Иванович.
Всем ликвидаторам выдавали так называемые «Накопители». Внешне они напоминали обычную шариковую ручку. По этим приборам в специальной лаборатории определяли дозу облучения, полученную тем или иным ликвидатором за время работы.
- А как Вы проводили свой досуг?
- В основном, занимались благоустройством лагеря, в котором жили.
- А фотографии из Припяти у Вас есть?
- Нет, конечно. Фотографировать там категорически запрещалось. Разве что в голове остались фото… И сейчас перед глазами стоят погибший от радиации ярко-желтый лес, бегающие по улицам домашние животные, огромные, как арбуз, яблоки в садах и дозиметристы в противогазах с вечно трещащими приборами.
Конечно, пребывание на станции не могло не оставить свой след. Плохо себя чувствовать Николай Иванович начал с первых же дней пребывания в Припяти. Начались проблемы с дыханием, постоянно першило в горле, и душил сухой кашель. Позднее начались проблемы с сердцем. Сейчас Николай Иванович имеет 3-ю группу инвалидности.
- Это я еще везунчик, - смеется ликвидатор, - за полтора месяца пребывания в Чернобыле я получил дозу облучения, превышающую допустимую норму, но живой, как видите.
- Наверное, ели бы, не дай Бог, подобная трагедия повторилась, Вы бы уже ни за что не согласились участвовать в ликвидации последствий…
- Почему? Согласился бы. А кто, если не мы?
Маргарита Бганцева
Подробнее...